Поиск по тегам: Андрей Воронихин

Первые годы после возвращения А. Н. Воронихина в Петербург не отмечены в биографии архитектора сколько-нибудь замечательными событиями. Именно к этому периоду его жизни относятся те три письма, адресованные Павлу Строганову, о которых говорилось выше. Однообразные, возможно и утомительные, хозяйственные заботы, мало связанные с интересами художника, — вот чем были заполнены похожие друг на друга дни. Лишь изредка Воронихину удавалось сделать какой-нибудь пустяк, имевший отношение к избранной им профессии, — подобрать драпировки для отделки комнат, изменить планировку того или иного помещения или возвести несложную хозяйственную постройку. Можно удивляться долготерпению и аккуратности Воронихина: все дела, как бы незначительны и неинтересны они ни были, выполнялись им неукоснительно и в срок.

И хотя до нас не дошли графические работы Воронихина, относящиеся к этим годам, можно себе представить, как настойчиво, шаг за шагом, продолжал двигаться будущий мастер к той цели, которую определил для себя главной на всю жизнь. Иначе было нельзя — только упорный, настойчивый труд мог восполнить отсутствие специальной школы, только подлинная любовь к избранному делу могла в таких условиях помочь постигнуть тайны сложного искусства зодчего. И упорство начинающего архитектора было вознаграждено. В 1793 году ему представилась возможность проявить себя в настоящем деле.

Вскоре после приезда в Париж Павла Строганова и его спутников произошли самые бурные события первой французской революции.

В июле 1789 года восставший народ штурмом овладел Бастилией. Вслед за первым взрывом последовало короткое затишье, и спустя несколько дней Павел Строганов пишет отцу -«Вы, может быть, уже знаете о бывшем в Париже смятении, и Вы, быть может, неспокойны о нас, но ничего не опасайтесь, ибо теперь все мирно». Но хотя выстрелов и не было слышно, до настоящего мира на парижских улицах все же было далеко: страсти кипели, собирались митинги и сходки, ораторы выкрикивали призывы, в руках у людей белели листки прокламаций и газет. Революционный порыв захватил Жильбера Ромма и Павла Строганова. Они посещали Национальное собрание, участвовали в прениях. И тот и другой пожертвовали «на революцию» деньги и драгоценности.

Павел Строганов и его постоянные спутники выехали из России 17 июля 1786 года. Сделав остановки в Берлине и на родине Ромма — в маленьком французском городке Риоме, все трое осенью того же года прибыли в Швейцарию. Местом постоянного пребывания была избрана Женева — город, в котором когда-то жил и сам А. С. Строганов и в котором постоянно находился кто-нибудь из русской знати. Павел писал отсюда отцу: «Мы наняли покои здесь на одной стороне, которая еще при Вас, я думаю, не была построена, ибо все дома новые. Покои сии очень красивы, веселы, и вид из них прекрасен; они состоят из пяти комнат и одной кухни с принадлежностями... Мы недавно были в Лозанне с намерением видеть князей Горчаковых. Там же были в соборной лютеранской церкви, где, между прочим, видели надгробный камень княгини Орловой, который Андрей срисовал» Как видно из этих строк, А. Н. Воронихин и в Швейцарии продолжал заниматься рисованием. К этому времени относится и наиболее ранняя из сохранившихся до наших дней работ Воронихина — акварель «Вид замка Гленэ в Швейцарии» хранящаяся ныне в собрании Музея Академии художеств в Санкт - Петербурге.

Маленький рисунок нельзя назвать совершенным по технике исполнения, но незамысловатый мотив, согретый теплом непосредственного чувства, передает искреннее восхищение художника пейзажем. Авторская подпись на акварели отсутствует, однако помещенная на паспарту надпись по-французски подтверждает, что рисунок выполнен «сибирским художником» Воронихиным в 1787 году.