Афиша Санкт-Петербурга

Галерея современного искусства «Анна Нова»
Открытие выставки 21 декабря 19.00

«В своей работе я использую такие сакральные вещи как: молоко, десятки слепков человеческих зубов, кровь, свет, бетон - эти материалы заставляют меня быть крайне тихим, моё "я" теряется в эгрегоре этих вещей и, в тоже время, я рассказываю очень личную историю (я вырос в семье стоматологов, ребенком играл с слепками человеческих зубов, протезами и т.д.). Этот своеобразный баланс поддерживается образом музея-храма, в самом понятии которого заложен перекресток, ментальный выбор, который, открывает третий путь - возможность "не вписываться" в предложенный формат, пойти своей дорогой.»
Денис Патракеев

Белый-белый цвет зимнего дня.
Жилец вершин.
С каких гор спустился Бойс?

Уход в белое.
Зуб Будды.

В белый-белый день снежного декабря я пришел в мастерскую с белыми стенами в новом доме на Петроградской. Денис показывал работы и рассказывал о себе. На мольберте стоял холст с изображением стоматологического кабинета – часть готовящегося к выставке триптиха. Краски были подобраны тщательно, мазки едва обнаруживали себя в монотонной, несколько вялой живописи, высветленной до неразличимости: оттенки серого и мутно-желтого тонули в «молоке» - белесом мертвенном воздухе зубоврачебной клиники. Стерильность и минимализм? Натуралистичность и обстоятельность, с которой выписаны детали, подводят к подробному, «портретному» рассказу об интерьере. (Анна Желудь тоже обращалась к теме стоматологического кабинета в своей инсталляции из гнутой стали, но предельно обобщенно, строго и аскетично).

Здесь же, рядом с картинами – грудой гипсовые слепки зубов – родственники стоматологи, пояснил Денис, так что все это – из детства. Да, да – и «пыточная» зубного врача, и страшный вид челюстей, как людоедских трофеев, и холод металлических инструментов – весь этот клинический арсенал средств, отсылающий к фотореалистической садомазохистской эстетике австрийского художника Хельнвайна, немедленно предстал во всей своей красе. К счастью, работы и выставка не про детскую травму и комплексы страхов. Верно только то, что оттолкнувшись от всей этой детской матричной сферы образов и припоминаний, художник попытался выстроить свою мифологию, философски осмыслив доставшийся ему в наследство непростой материал.
Замысел проекта в целом – про «живое» и «мертвое». Работы триптиха, по авторскому определению – «мертвопись», там, где кисть вынуждена заниматься холодной регистрацией вещей, а вот множество крохотных холстов, с едва набросанными линиями и пятнами, где выхвачено, поймано смутно проступающее изображение пока неясно чего (как будто при проявлении на фотобумаге) – «живопись». В тоже время, преобладающая здесь ржаво-бурая краска – еще и след, отпечаток крови. Здесь обыграна тема касаний, соприкосновений, смыканий – то, что имеет сугубое отношение к стоматологической практике – термин «окклюзии».
Эти быстрые импровизационные живописные кроки предваряют видео – завораживающее зрелище пульсирующего белого океана, отсылающего к кадрам из «Соляриса» Тарковского. Алхимическое действие, в процессе которого рождается и исчезает из бурлящей пучины остов сооружения неизвестной цивилизации, проступающий из глубины мирового ничто. Никакой мистики, все предельно конкретно. Белое – молоко, остов – фундамент стоматологической клиники, где работает мама, сделанный также из молока. Так по воле художника мы погружаемся в сложно выстроенную цепочку ассоциаций, каждый раз возвращаясь к первичному замыканию смыслов, его «ядерной» мифологеме. Фундамент, костяк здания рифмуется с материнским молоком и молочными зубами, с домом, каркасом стен, в тоже время – со слепком, повторяющим матричное основание, растворяющимся в исходном строительном материале жизни.
Этой предметной конкретности вещей, материалов и фактур художник во многом учится у Бойса, умеющего претворить простые материи в действенные энергии смыслов человеческой жизни. Бойс - алхимик, мистагог, формовщик и скульптор - исходил из романтической идеи творчества как напечатления ментального мира на вещественный, природный, и одухотворения тем самым последнего. Органика жизни претворяет мертвое в живое – и в этом и есть сила «искусства, генерирующего тепло». Дух тяжести, косной грубой материи в проекте Дениса воплощает настоящий бетонный фундамент, выстроенный наподобие храма по всему периметру зала, с вмурованными слепками зубов. Это, быть может, самая рискованная метафора, призванная прояснить, почему в одном пространстве соединен «алтарный» триптих с изображением стоматологического кабинета, серия холстов и светоносный экран видеопроекции. Собственно здесь сделана попытка выстроить пространство «замыкания» мертвого и живого, памяти и воображения, мига и вечности, света и тьмы
Во всем этом присутствует прочувствованное символическое начало, потребность восстановить живую связь мира с самим собой. Современное искусство с его вариативностью форм выражения позволяет оперировать разными практиками, вещами и смыслами, пересекающимися с религиозными. Видео, лайтбоксы из слепков зубов («стволовые клетки души, своего рода «монады»), напоминающие культовые объекты – то ли вотивные приношения, то ли барочный католический макабр (аля Хёрст), живопись от реалистической до полуабстрактной, наконец, инсталляционная работа с пространством, попытка создания целостного переживания – все говорит о расширяющемся радиусе возможностей, за которыми прочитывается желания восстановления, реконструкции своего внутреннего мира.
Так разрозненные понятия сплавляются в единую ткань смысла, где сохраняется первоначальный импульс творчества, могущий каждый раз снова и снова разворачиваться, выстраивая мир заново. (Глеб Ершов)