Вторая отливка монумента

Сообщение об отливке и о том эпизоде, который произошел в мастерской, о подвиге Хайлова, было опубликовано в «Санктпетербургских ведомостях»: «один только российский плавильщик Кайлов, сей усердный человек, который управлял плавильной, остался недвижен на своем месте и преводил расплавленный металл даже до последних каплей, не теряя не мало бодрости своей представляющейся ему опасностей жизни. Такою смелостью и усердным поступком сего плавильщика столь был тронут г. Фальконет, что, по окончании дела, бросившись к нему, изо всего сердца его поцеловал...»

После первой отливки в работе наступил перерыв «уже два месяца работа прекращена и ключ от мастерской у меня», писал Фальконе. Он уже все приготовил для дальнейшего, необходимо было лишь довести грани первоначальной отливки. Для этого нужен специалист по расчистке металла. Фальконе называет Сандоца, «человека весьма способного... чтобы поправить всю статую», однако Бецкой пока отказывается заключить с ним контракт, и это затягивает дело. Фальконе выражает неудовольствие непомерной и ничем не обоснованной скупостью, которую проявляет Бецкой, его упреками в чрезмерно больших расходах на монумент. И это в то время, пишет Фальконе, когда парижская статуя Бушардона обошлась в 5 миллионов ливров, копенгагенская, работы Салли в 3 миллиона, а петербургская всего около 2 миллионов.

В конце концов удалось все же сломить сопротивление Бецкого, и Сандоц был привлечен к работам. Сандоц числился часовых дел мастером. Это был опытный знаток металла, которому Фальконе очень верил. Работы по чеканке он исполнял, конечно, не один, а руководил «наемными от себя людьми», русскими чеканщиками. Об успехе этого дела и о большом мастерстве чеканщиков можно судить хотя бы по тому, что никому, кроме специалистов-реставраторов, не удавалось разглядеть шва на бронзе монумента или вставок в разных его частях. Форма выглядит абсолютно цельной, отлитой за один прием. Чеканка монумента и его шлифовка заняли еще около двух лет.

Первоначально, в 1767 году, Фальконе рассчитывал закончить работу в течение восьми лет. В 1772 году этот срок вновь подтверждался — 1775 год должен был стать годом окончания работ. И все же этому не суждено было сбыться. Ранней весной 1775 года у Фальконе прибавилось забот, на сей раз семейных. Пьер и Мари Анн, которая готовилась стать матерью, собирались во Францию, как только настанут теплые дни. Надо было подумать о деньгах, так как семья разрасталась. Фальконе сообщает Екатерине, что Колло и в Париже не оставит своей работы для императрицы - портрет Д'Аламбера, который она ей заказала, Колло будет «моделировать» с натуры, а по возвращении в Россию переведет его в мрамор. Так что ее отъезд отнюдь не означает перерыва в работе. Что касается Пьера, то и ему следовало заплатить за три написанных портрета. Увы, Фальконе нередко приходилось напоминать о необходимости оплаты за исполненные заказы.

Между тем все новые трудности и все более неожиданные препоны возникали перед художником и отодвигали реальный срок окончания монумента. Это стало особенно очевидным после первой отливки скульптурной группы. Вторичная отливка была произведена в июле 1777 года. И здесь, правда, не все обошлось благополучно — погнулась глиняная форма у шеи коня, но ее впоследствии выправили. Вторая отливка была также довольно значительной «от колен всадника и груди лошади до голов их».
Обе части монумента соединили по шву, вынули лишний каркас, отпилили трубы, подводившие расплавленный металл, залили щели и приступили к чеканке.

О том, какими точными оказались расчеты Фальконе и сколь удачной отливка, можно судить по сообщению Бакмейстера: «Всадив железные укрепления задних ног и хвоста, длиною трех футов в сделанные на камне отверстия, приметили, что изваяние прежде, нежели отверстия сии были залиты свинцом, стояло от собственного своего равновесия совершенно прямо».

Нет сомнения в том, что Фальконе гордился отливкой, тем, что она была произведена им с Хайловым, без помощи признанных европейских специалистов. Отливка, по словам Фальконе, «вышла очень удачною», но и тут художнику не удалось насладиться своим успехом. Пошли разговоры о том, что Фальконе испортил отливку, что шов будет заметен, что необходимы дополнительные вставки, которые будут мешать цельности впечатления, и многое другое. Нетрудно догадаться, что источником этих слухов был тот же Бецкой и его окружение: Фальконе испортил скалу, Фальконе испортил отливку статуи.

А. Каганович