Поиск по тегам: Петербургская архитектура в XVIII и XIX веках

Каменноостровский дворец сохранился снаружи почти без изменении. Несмотря на свой строгий классический облик, классичность его недалека еще от деламотовской, приближаясь своей итальянской дорикой скорее к Палладио, нежели к развалинам Рима и Греции. Внутри дворец неоднократно перестраивался, и от Баженова здесь остался разве только общий план здания да идея большого зала с закругленными углами (Надо заметить, что Баженов только начал дворец, доведя его, кажется, до крыши, продолжалась же постройка под наблюдением другого архитектора, так как ему
вскоре пришлось ехать в Москву.
Этим только можно объяснить некоторую неизысканность пропорций в деталях). Зато полностью сохранились баженовские ворота дворца с типичными для него — как мы увидим в Москве — овальными медальонами, убранными свесившимися гирляндами. На картине Семена Щедрина, писанной им в конце XVIII века и гравированной Ухтомским, эти ворота совершенно те же, что и теперь.

Вскоре императрица доставила ему случай показать весь блеск своего таланта, поручив составить проект задуманного ею Института для благородных девиц при Смольном монастыре, получившего позже название Смольного института. Баженов представил ей вскоре грандиозную по замыслу композицию, к сожалению по неизвестным причинам не осуществленную и оставшуюся только в чертежах.
Уже один план этого гигантского сооружения является настоящим шедевром по остроумию и неисчерпаемой изобретательности, с какими здесь выкроены и скомбинированы все эти разнообразнейшие формы комнат — круглые, овальные, квадратные, восьмиугольные и т. д. (План этот сочинен уже в духе композиций Пейра и ясно говорит о влиянии на Баженова французской молодой школы).

Смольный институт, фрагмент

В Петербурге есть здание, в постройке которого Баженов принимал близкое участие. Это Михайловский замок, романтический дворец императора Павла. Существуют данные, заставляющие признать, что именно Баженов был автором первоначального проекта замка. Вдохновенный фантаст, безжалостно гонимый судьбой, мечтавший создать в Москве невиданную архитектурную поэму, ухлопавший на нее лучшие годы жизни и затем жестоко устраненный и чудовищно забытый, он вновь, казалось, нашел в Павле императора, готового увлечься шириной и размахом его замыслов. Счастье шло ему навстречу, и вот он вновь в своей сфере и вновь создает грандиозный проект. Но судьба посмеялась над ним на этот раз так жестоко, как никогда: его проект отдали переделывать другому, и из первоначальной композиции была удержана, быть может, только общая идея плана замка и кое-какие подробности.

Считать Баженова автором существующего поныне здания никак нельзя, но не совсем прав был и Бренна, когда в выпущенном им два года спустя после смерти Баженова издании чертежей замка поставил только свое имя, не упомянув об участии Баженова (Особенно сильно чувствуется баженовская рука в двух павильонах, стоящих перед замком, ближе к Невскому. Они, как и весь замок, строились после утверждения Павлом переделанных проектов, под руководством Бренны, как об этом свидетельствуют архивные документы, но для нас слишком очевиден баженовский характер их архитектуры, чтобы придавать этому свидетельству решающее значение).