Музеум Румянцева

По соседству, в доме на участке № 44 по набережной, во второй половине XV века жил шведский король Густав V. В 1802 году этот дом у английского купца Вара был куплен канцлером Н. П. Румянцевым — сыном прославленного фельдмаршала. Этот вельможа — один из образованнейших людей России, на протяжении всей своей жизни собирал редкие книги (среди них инкунабулы — первопечатные издания XV века), манускрипты, монеты и другие уникальные предметы. Эти сокровища русской и мировой культуры были скрыты за множеством замков в особняке Румянцева у Крюкова канала. Вельможа-коллекционер отвергал советы друзей —завещать эти коллекции государству или по крайней мере приоткрыть к ним доступ любителей искусства и старины.

После смерти Н. П. Румянцева его коллекции перешли к брату Сергею. К этому времени в особняке на Английской набережной хранилось 29 тысяч томов редких книг, сотни рукописей, полторы тысячи монет и медалей (не считая картин, эстампов, минералогических, этнографических и других коллекций). Сергею Румянцеву было неинтересно заниматься коллекцией покойного брата. Человек он был состоятельный, о распродаже коллекции речи быть не могло. И Сергей Румянцев решил подарить это собрание государству. Неожиданно встретились трудности. От предложенного С. П. Румянцевым ценного дара отказались сначала Пажеский, а за ним и Кадетский корпус. Наконец Николай приказал министерству народного просвещения взять на себя заботу об организации Музеума Румянцева чиновники этого министерства тоже не стремились скорее создать музей. Комиссия министерства обследовала особняк Румянцева и решила, что здание нуждается в ремонте. Деньги за ремонт пришлось платить самому жертвователю — Сергею Румянцеву. Он тщетно взывал к монаршьей справедливости.

Сергею Румянцеву пришлось передать в руки министра просвещения 34 тысячи рублей. В 1826 году архитектор В. А. Глинка разработал проект перестройки дома Румянцева. Фасад здания был декорирован рустами, величественным двенадцатиколонным портиком под треугольным фронтоном. Фронтон украсил горельеф Аполлон на Парнасе, изваянный И. П. Мартосом.
В 1831 году собрания Румянцева были наконец открыты для обозрения один раз в неделю. Музеум находился в жалком состоянии. В музее, начиная уже с лестницы его и с сеней, где стены были точно в крепости почти в сажень толщиною, по словам В. В. Стасова, посетителей обдавало холодом и тоскою. Немногие окна, глубоко посаженные, пропускали скудный и мрачный свет, как в тюрьме. Большая зала наверху, когда-то парадная зала графа Румянцева, представляла собой образец запущенности и разрушения. Когда посетители проходили по этой зале или по другим, с ней смежным, раздавался треск и скрип рассохшегося дерева. В маленькой читальной зале среди тесной толпы книжных шкафов и старинных кресел, загромоздивших комнату, были сдвинуты несколько столов желтого дерева с черной кожаной покрышкой. Никого не интересовали и книги Румянцева.
Много позже, в 1898 году, газета Русские ведомости писала: "В холодных бюрократических объятиях доброго старого времени музей графа Румянцева чах и умирал медленной смертью".
Обычно безлюдно и тихо было в залах Румянцевского музея. За окнами, гордо развернув паруса, шли корабли к Стрелке Васильевского острова, где с 1733 года был Петербургский порт...

П. Канн