В тюрьме Трубецкого бастиона содержались подследственные и «осужденные к лишению всех прав состояния и в каторжную работу». Режим для них определялся специальными инструкциями.
Подследственные имели право на написание официальных заявлений, переписку с родными. В исключитеных случаях, но всякий раз с разрешения департамента
полиции, разрешалось заниматься литературным трудом.
Арестанты имели свидания, пользовались книгами из
тюремной библиотеки, им разрешались прогулки, курение табаку за свой счет.
Судившийся по «процессу 193-х» Н. А. Чарушин вспоминал, что постельное и носильное белье часто сменялось и было чистым, а стол состоял из двух неплохих блюд. Его удивило вежливое обращение и возможность пользоваться книгами из довольно богатой тюремной библиотеки... Но оставались могильная тишина и полное отсутствие внешних впечатлений. От одиночества и постоянного молчания узник понемногу утрачивал способность речи и забывал самые обычные слова.
И все же режим для подследственных считался сносным.
Правилами «для лиц, находящихся на каторжном положении в Трубецком бастионе», воспрещались переписка, свидания с родными, расходование собственных денег на улучшение питания, покупку табака.
Операция превращения подследственного арестанта в ссыльнокаторжного была тщательно продумана, сильно действовала на психику тем, что положение до и после приговора резко отличалось.
Рано утром узника схватывали с постели, раздевали донага, облачали в арестантское белье, онучи, перевязанные веревками, коты, подбитые большими железными гвоздями, брили голову, надевали арестантский халат с тузами и арестантскую шапку