Условия содержания заключенных Петропавловской крепости

В камеру арестант попадал по тюремному коридору. В нем с одной стороны расположены окна, выходящие в тюремный дворик. Переплеты рам железные, а стекла были матовыми. По другой стороне коридора шли двери камер. По словам бывшей узницы этой тюрьмы В. Н. Фигнер, двери напоминали ряд гробов, поставленных стоймя, за которыми томятся узники.

Каждая дверь сделана из двух рядов сосновых досок и закрывается на массивный замок. В центре ее — форточка, через которую подавали пищу заключенным. Над ней — смотровая щель, через которую надзиратели наблюдали за узником. Узники называли ее «Иудой-предателем».
В тюрьме было 69 камер одиночного заключения, одинаковых по планировке и размерам, и два карцера. Сводчатый потолок, асфальтовый пол. Окно расположи но высоко. Оно выходит на крепостную стену. Солнечные лучи редко заглядывали в камеры, особенно в камеры первого этажа. Рамы окна двойные, железные, с мелкой расстекловкой. Окно пропускало мало света: в камере был полумрак.
Сейчас в тюрьме Трубецкого бастиона воссоздано оборудование камер трех различных периодов. В камерах № 1, 2 и 3 воспроизведена обстановка 1872—1879 годов.

В тюрьме арестант получал казенную одежду — по словам М. Ф. Фроленко, «настоящее каторжное одеяние - старая, плохо вымытая дерюга-рубаха и нижние порты старые, из очень потертого серого сукна с разрезами для кандалов штаны и серая куртка. Вместо пуговиц, и крючков были короткие завязки».
О процедуре переодевания рассказывал декабрист М. А. Бестужев: «Меня раздели до нитки и облекли в казенную форму затворников. При мерцающем свете тусклого ночника тюремщики суетились около меня, как тени подземного царства смерти: ни малейшего шороха от их шагов, ни звука голоса, они говорили взорами и непонятным для меня языком едва приметных знаков. Казалось, что это был похоронный обряд погребения, когда покойника наряжают, чтобы уложить в гроб. И точно, они скоро меня уложили на кровать и покрыли меня одеялом, потому что скованные мои руки и ноги отказывались мне служить.
Дверь, как крышка гроба, тихо затворилась, и двойной поворот ключа скрипом своим напомнил мне о гвоздях, заколачиваемых в последнее домовище усопшего».

Стены камер были выбелены известью. В камере стояла кровать с тюфяком и «госпитальным одеялом». Возле кровати — столик с кружкой воды. На кружке были вырезаны буквы АР (Алексеевский равелин). Освещал камеру ночник, сильно коптивший. В одном из углов камеры помещалась параша. Камеры отапливались печами с топкой из коридора.