Поворот к классицизму

В 1748 году какой-то пахарь в окрестностях Неаполя наткнулся в земле на остатки старого здания. Когда последнее отрыли, оказалось, что это были хорошо сохранившиеся стены одного из домов римского города Помпеи, засыпанного некогда пеплом Везувия. Предпринятые вскоре раскопки произвели полный переворот в искусстве XVIII века и открыли эру нового классицизма.
В таком роде нередко излагается история того гигантского перелома, который произошел в художественной жизни Европы около середины XVIII века и привел к крушению барокко и возрождению классицизма.

Выходит почти так, что виновником возрождения классических идеалов был бедный неаполитанский пахарь. Помпейские раскопки сыграли в этом повороте известную роль, но далеко не главную. Достаточно сказать, что еще тридцатью годами раньше, чем Помпея, был открыт Геркуланум, но тогда это не произвело такого потрясающего впечатления.
Почему же это новое открытие взволновало теперь весь мир? Потому что оно совпало с целым рядом других факторов, роковым образом направляющих вкусы Европы назад, к временам Древнего Рима и Эллады. Смена одного стиля другим не произошла внезапно, и нет возможности даже приблизительно отметить грань, отделяющую эпоху барокко от эпохи возрожденного классицизма.

Подобно двум исполинским деревьям, растущим с незапамятных времен рядом, корни обоих стилей вросли друг в друга, а их ветви и побеги, которым нет числа, так цепко сплелись между собою, что не всегда можно различить, где ствол одного дерева и где отпрыск другого. Одно из них неизбежно погибает, задушенное другим, но гибель его происходит не в один день и час, а длится годы. И когда, наконец, победа одного очевидна, от побежденного долго еще идут молодые ростки, которым дела нет до старой борьбы.
Совершенно то же мы наблюдаем в искусстве Европы на протяжении последних четырех столетий. Все сменявшие друг друга стили можно свести к непрерывной борьбе двух начал — тяготения к классике и жажды новизны, другими словами — начал охранительного и революционного. Искусство первого типа всегда оглядывается назад и живет только прошлым, искусство второго глядит непременно вперед и живет настоящим.

Художники, стойко ратующие за традиции, всегда любовно и благоговейно относятся к сокровищнице искусства прошлых веков, художники-революционеры, напротив, скорее равнодушны ко всему старому и не только не охраняют его, но если случится, то с легким сердцем разрушают старину.
Естественно, что первые культурнее, но и связаннее в своем творчестве, недостаточно зажигающем, заражающем и волнующем, тогда как вторые — часто вандалы, но их убежденность убеждает и других, их горячность воспламеняет всех, и освобожденное от оков творчество волнует своей необузданной юностью и зеленым задором. Искусство «классиков» совершеннее по форме, всегда выхолено и отточено, но и всегда подернуто легким холодком, искусство «новаторов» не преследует совершенства формы, которая часто отличается намеренной грубостью, но оно сильно отвагой и пламенной верой в себя.

И. Грабарь