Кокоринов и Деламот

В России первый намек на поворот к классицизму мы замечаем только в 1750-х годах. Это было, пожалуй, не столько определенным движением в сторону классики, сколько смутным и робким желанием уйти куда-нибудь от форм барокко. Осенью 1749 года императрица Елизавета, во время пребывания в Москве, приблизила к себе молодого пажа И. И. Шувалова, который с этого времени быстро пошел в гору и вскоре стал первым лицом при дворе. Несмотря на свои юные годы, он был одним из образованнейших людей своего времени, говорил по-французски, по-немецки и по-итальянски, преклонялся перед западной культурой и следил за новинками в европейской литературе и искусстве, переписываясь впоследствии с Гельвецием, Вольтером и различными художниками. Европеец с головы до ног, друживший в Петербурге со всеми интересными иностранцами, бывавшими там в то время, Шувалов не мог не знать о том движении в сторону возрождения классических идеалов, которое тогда замечалось во всей Европе.

Растрелли должен был ему казаться уже чуть-чуть старомодным, и если он не считал его человеком «дурного вкуса», как говорили о знаменитом обер-архитекторе позже (Архив кн. Воронцова, т. 5, с. 19, Автобиография гр. А. Р. Воронцова), то все же едва ли он бы заказал ему для себя дом.
В 1752 году императрица переехала в Москву, где провела около полутора лет. Здесь Шувалов впервые встретился с Кокориновым, молодым архитектором, в то время еще «архитектурии гезелем», бывшим тогда помощником у лучшего московского зодчего князя Ухтомского (Московский архив Мин. юстиции, Дела архитектора кн. Ухтомского, вязка 1, д. 13).

И. Грабарь